Интервью с Эндрю Макмилланом, норвежским хранителем семян
Часто, когда говорят о селекции растений, подразумевают некоторый научный проект по созданию сортов и гибридов, с нужными человеку свойствами. Макмиллан не сосредотачивает свое внимание на генетике растений, а скорее возвращается к старым методам селекции.
KVAAN — норвежская сеть хранителей семян, которая объединяет между собой локальных селекционеров — в центральный банк семян северного региона. Центральный банк семян имеет целое коммьюнити фермеров, которое его поддерживает. Важное значение здесь имеют экопоселения, которые рассматривают курирование этой сети как свою миссию по поддержке и развитию биоразнообразия региона.
Ассоциация Норвежских хранителей семян разделяется на гильдии, которые работают с семьями растений: семья Амаранта, семья Картофеля, Тыквы — и так далее. Эндрю, например, принадлежит к гильдии Кабачков. Каждый член гильдии отсылает все семена, которые у него есть, по всей Норвегии и за ее пределы.
«Далее я собирают отчет из разных мест — где и как эти семена прижились. И таким образом выстраиваю систему знаний, карту своего региона: какие представители кабачковых где лучше растут. С такой картой наша гильдия может следить за динамикой и изменениями в разнообразии кабачковых. И самое главное, что в этом участвуют фермеры со всей Норвегии — и таким образом коммьюнити помогает друг другу адаптироваться к климатическим изменениям».
Поэтому Эндрю называет это движение партисипативным выращиванием растений — оно происходит в тесной связи со своим комьюнити. Каждому участнику этой сети, хочется получить как можно больше генетического материала — и, соответственно, нужно достичь как можно более далеких, но связанных между собой регионов.
«Мы находимся в ситуации массового исчезновения видов, климатического кризиса и экологического коллапса — событий, которые разворачиваются и будут разворачиваться очень быстро. KVANN предлагает расширить функции общественных банков семян и организаций, которые этим занимаются. Расширить фокус своего внимания за пределы своего региона, повысить количество генетического материала — видов, сортов, растений из других стран и континентов, а также помочь растениям адаптироваться к глобальному потеплению».
Эндрю всегда немного «замораживает» растения — он сажает их осенью, и тогда он может есть, например, шпинат до Рождества — и потом снова весной. Но основная причина — отобрать только те семена, которые смогут продержаться в холода. Также он сохраняет семена растений, которые вырастают позже, а не всходят раньше.
«Функция семени, с точки зрения экологии — адаптироваться к изменениям и продолжить род, от поколения к поколению. Каждое новое поколение имеет от 5 до 50 мутаций. Нужно выбрать те растения, которые мутируют в правильном направлении, и отбросить те, которые не адаптируются к среде. Сначала нужно вырастить устойчивые виды растений на своем хозяйстве, быть уверенным, что весь процесс проходит под контролем — затем найти другой сорт, который, как вам кажется, будет адекватно скрещиваться с вашим сортом.
Сейчас мы замечаем, что популяции растений двигаются на север. Средняя температура роста растений меняется. Кто-то может выжить при -50, некоторые при -30, очень много видов, которые не выживают при минусовой температуре.
Когда картофель пришел в Италию и Францию в 16 веке, потребовалось около 100 лет, чтобы адаптировать картофель к европейским световым условиям. Потому что Европа гораздо севернее, чем Боливия и другие ареалы происхождения картофеля. У каждого растения есть свои проблемы и свои особенности — и нужно их осознавать, чтобы правильно оценивать бремя селекции — какое давление оно оказывает на те или иные виды и сорта. Ключевой фактор в естественной адаптации растений — репродукция, а не продукция. А люди склонны скорее поменять условия среды, чтобы сохранить продуктивность.
При этом, я стараюсь особенно не заботиться о своих растениях — потому что иначе они не будут адаптироваться. Я допускаю 99% потерь, если могу получить 1% устойчивых растений. На следующий год этот 1% превратится в 5%, а через 2 года — в 15%, и через некоторое время можно получить сильную разнообразную популяцию. Если случаются болезни — я просто их признаю, не пытаюсь спасти растения химическими препаратами. Я стараюсь следить за здоровьем почвы — потому что если почва здорова — то возникает гораздо меньше болезней растений».
У Эндрю нет доступа к лабораторным исследованиям растений, как и у других Хранителей семян:
«Я просто нахожу растения, с которыми хочу работать, нахожу разнообразные виды и сорта и обмениваюсь с теми, у кого могу найти семена. Таким образом люди добились того биоразнообразия, которое у нас есть сейчас — они просто передавали семена друг другу и выращивали семена от лучших растений, которые адаптировались. Это не происходило в лаборатории. Но я нахожу полезным сотрудничество с научным сообществом — если мы сможем привлечь специалистов к нашей работе, мы добьемся необходимых результатов гораздо быстрее.
Если вы хотите подключиться к биосфере, отойдите, от своего беспокойного ума, обратитесь к дыханию, к своему рту, своему желудку. Спросите себя: «А хочу ли я, чтобы частью меня был киви из Новой Зеландии, завернутый в пластик? Хочу ли я быть связанным с тем, что я ем и вдыхаю? Хочу ли я чувствовать себя частью экосистемы, в которой живу, и знать, что я и мои близкие обеспечены устойчивыми семенами того плода, который я ем? Хочу ли я зависеть от какой-то компании из Китая или Америки, которые скажут мне — попробуй вот эти семена и отдай нам половину заработанных денег».
У потребителя нет права заниматься распространением таких семян — потому что это генно-модифицированные семена — корпорация владеет правами на интеллектуальную собственность, благодаря которым эти семена появились. Даже если такие компании думают о том, как адаптировать растения к глобальному потеплению и климатическим изменениям — они думают о том, как получить растения, которые будут давать больший урожай. Они используют очень прагматичные цели, используют инновационные технологии и профессиональное сообщество.
Но природа устроена иначе: природа изменяется, движется, и чтобы быть достаточно адаптивными, мало делать научные исследования в лабораториях — адаптивнее будет получить семена, распространять их среди людей, и получать отчеты с места. Такое включение местных фермеров также делает фермеров более адаптивными — нежели полная отдача в руки корпораций и компаний, которые сделают всю эту работу.
Первое, что мы делаем — это даем людям попробовать овощи, выращенные в на местной ферме — и рассказываем им, что мы не только их вырастили, не нанося экологического вреда, но мы знаем как сохранить их семена. Потому что устойчивое земледелие — это не только здоровая почва, но это и уверенность в том, что растения, выращенные на этой земле, способны к воспроизводству, репродукции.
Второе — нужно создавать локальные банки семян по всему климатическому региону — в России и других странах Севера, потому что мы выращиваем те же самые растения, имеем сходные климатические условия и встречаемся с одними и теми же вызовами: холод, иногда недостаточно количество влажности летом, ветер — у нас одинаковые проблемы.
Если говорить о межнациональном взаимодействии, то нам нужно лоббировать возможность обмениваться семенами на федеральном уровне — для меня это одна из главных задач в последующие пять лет — получить возможность обмениваться семенами через границы.
NaturBook, Екатерина Калюжная